«Сказал судье в Америке: «Все, цирк закончен. Можно я сам улечу из вашей сказочной страны?» Откровенное интервью Вячеслава Войнова
Можно долго рассказывать о том, что происходило с Вячеславом Войновым. Точка «А» — 20 октября 2014 года, когда защитник «Кингз» был арестован полицией Лос-Анджелеса по обвинению в домашнем насилии. Точка «Б» — контракт с «Авангардом». Да, Войнов проведет этот сезон в КХЛ. Он нашел свою команду на этот сезон.
Впрочем, обо всем Слава расскажет сам. Такое откровенное интервью он еще не давал.
«Я — счастливый, это правда»
— Вы легко приняли решение подписать контракт с «Авангардом»?
— Когда я узнал о количестве игр, которые должен пропустить в НХЛ, то не было сомнений: я останусь в КХЛ. И вот получилось подписать контракт с «Авангардом».
На это решение повлиял президент клуба Максим Сушинский. Мы с ним лично побеседовали, все обсудили. Я услышал все, что хотел. Узнал, какие «Авангард» имеет на меня планы. И мне это отлично подошло. Поэтому я здесь.
— У вас в инстаграме вид абсолютно счастливого человека. Красавица-жена, дети, шикарные виды. Сами его ведете?
— Сам, но супруга подсказывает, что делать. Я с социальными сетями на «вы». А то, что я — счастливый, это правда.
— Как вы познакомились с супругой Мартой?
— Это был 2009 год. Челябинск. Ресторан. Я был с другом, она — с подружками. Слово за слово, и как-то получилось, что поговорили.
Но после этого мы не стали как-то общаться. Произошел перерыв на полтора-два года. А потом встретились еще раз…
— А в этом году родилась дочка.
— Это самое сладкое время, когда рождается ребенок. А я его пропускаю, к сожалению.
Вспоминаю, как мечтал о сыне. Прям мысль засела в голове: «Сын, сын, хочу только сына…» И когда он родился в 2017 году, я выдохнул с облегчением. А теперь мне супруга подарила дочку. Как тут можно не быть счастливым?!
«Очень сильно соскучился по хоккею»
— Хорошая фраза у вас в инстаграме: «Во всем происходящем есть большой плюс — можно больше времени проводить с семьей, наблюдать, как растут дети». То, что с вами происходило… Эта история сделала вас сильнее, вырвала из карьеры драгоценные годы? Как к этому относиться?
— Я сказал эту фразу от себя. Хоккейный мир очень тесен. Многие игроки заканчивают в 34-35 лет с такими мыслями, что они устали, мало времени проводят с семьей и не видят, как растут их дети. Я это очень часто слышал. К счастью или сожалению — даже не знаю как, — меня это не коснулось. Из-за всей ужасной ситуации, которая произошла со мной.
Зато я видел, как начал ходить и разговаривать мой сын. Это происходило на моих глазах.
— Вам теперь надо играть в хоккей до 47 лет, чтобы наверстать упущенное.
— Если здоровье позволит, я буду играть сколько возможно. Потому что я очень голоден до хоккея. И очень сильно соскучился по любимому делу.
— У вас изменилось отношение к СМИ?
— К прессе? Я не очень общительный человек. Не люблю, когда внимание вокруг меня или моей семьи. Хочу играть в хоккей, чтобы это было заметно. А личная жизнь пусть остается только для нас. Но когда надо, я общаюсь с журналистами. Вообще я положительно отношусь к вашей работе и спокойно отвечаю на все вопросы. Я взрослею, меняются взгляды на жизнь.
«Вот так взять — и забыть все свои годы в НХЛ?»
— Ваша история тянется с сентября 2014 года. Почему у вас такая страсть играть в НХЛ — там, где с вами поступили так жестко? Нет такого преступления, чтобы пять лет сидеть без хоккея. Мой знакомый агент даже сказал: «За убийство дали бы меньше».
— Это связано конкретно с НХЛ. Потому что я вырос на этой лиге, папа мне показывал много видео в детстве. Я очень много времени потратил на то, чтобы стать игроком НХЛ.
— Первые три года контракта безвылазно провели в АХЛ. Но когда подписали новый договор, вас подняли — и вы завоевали два Кубка Стэнли.
— Я не хочу, чтобы эта работа пошла насмарку. Вот так взять — и забыть?
Мне очень нравилось там играть. Как там все происходит. Все, что вокруг хоккея.
— Не возникает ли впечатление, что вы ломитесь в закрытую дверь?
— На данный момент все стало ясно. Нет никакой закрытой двери. Есть 41 игра сезона, которую я должен пропустить. Хочешь или нет — это так. Можно сказать, что я проломил закрытую дверь. И за ней оказалась эта 41 игра.
— Так хотите взять третий Кубок Стэнли?
— Вам словами не объяснить, какое это ощущение, когда его выигрываешь. И чем больше его завоевываешь, тем сильнее хочешь взять его снова.
— Какой момент был самым кошмарным за эти пять лет?
— Я не нахожу наихудшие моменты, расставляя их по рейтингу. Потому что их очень много. Перемены в хоккее, травмы… Не стараюсь запоминать тяжелые и страшные неудачи. Перелистываю страницу, иду дальше.
«Странно, что не допросили мою собаку»
— Что произошло в тот черный день Хэллоуина, когда закрутилась эта история?
— Не буду говорить, что я — ангел, и вообще ничего не произошло. Была ссора, которая привела к несчастному случаю. Но я и моя супруга не собираемся никому ничего доказывать. Все мои друзья и близкие по-прежнему рядом со мной.
И если человек хоть немного адекватный, то он может посмотреть, что я остался со своей супругой. У нас растут дети, мы продолжаем жить вместе. Мы счастливы. Уже на основании этого можно сделать выводы.
— Если супруга не написала на вас заявление, как это можно раскрутить на пять лет?
— Все показания были записаны на микрофон полицейского — даже камеры не было. Он пытался вытащить какие-то ответы из человека, который толком не говорит по-английски. Супруга даже не понимала, что ее спрашивают. Какие вопросы? О чем? Мы просто пришли за медицинской помощью — как в России, когда быстро идешь в травматологию.
— Она ударилась головой об телевизор.
— Но в Америке этого не сделали, подозревая — что-то произошло. Вызвали каких-то соседей и местную полицию, которая к нам почему-то не приехала. Очень много смутного и непонятного обрушилось на нас, что привело к страшной ситуации.
— У вас не осталось обиды на калифорнийские законы?
— Так сказать не могу. Если вернуться в 2014–2015 годы, мы точно так же продолжали с супругой ходить в местные рестораны, гулять по Лос-Анджелесу. По тому же району, где это все случилось. Мы встречали абсолютно незнакомых нам людей, которые нас поддерживали и говорили, что все образумится, и я вернусь в НХЛ. Что все будет хорошо.
Не было ни одного случая, чтобы кто-то подошел и сказал мне в лицо то же самое, что пишут в соцсетях, что обо мне складывают какие-то журналисты. От людей я встречал только поддержку.
— Если в Лос-Анджелесе парень после ссоры решит затащить обратно девушку в машину, то окружающие вызовут полицию.
— Все так. Но это — увидели, подумали. В моей ситуации никто ничего не видел. Никто ничего не знает. Все, что происходило и было написано, — это просто чья-то фантазия.
Единственное, кто мог что-то видеть, — моя маленькая собака. Я удивлен, что ее не допрашивали.
«Я уже продал дом в Лос-Анджелесе»
— Много разного происходит в Калифорнии.
— Вот на прошлый Новый год случилось — маленький мальчик был не рад новогоднему подарку от родителей. Позвонил в 911 и об этом сообщил в трубку.
— И что же?
— Надеюсь, что родители не понесли никакого наказания. Но история получила огласку, все об этом узнали.
— Ваш земляк Николай Прохоркин поехал играть в «Лос-Анджелес». Дайте ему совет, чего надо избегать в быту?
— Коля уже был в Калифорнии. Он знает, что делать. У меня нет никакого совета. Живи своей жизнью и не делай глупости.
— У вас не возникло желание продать дом в Лос-Анджелесе?
— Я его продал спустя полтора года, как все произошло. Сначала думал, что делать с домом. Потом выставил на рынок по завышенной цене. Заберут так заберут. Но дом в итоге купили.
— Как повели себя «Кингз» в этой истории? Вас поддержали или предали?
— Я всегда буду признателен генеральному менеджеру Дину Ломбарди. В рабочих ситуациях он неизменно был строгим, никаких шуток. При нем даже кепку нельзя было надеть козырьком назад.
Но когда все произошло, Ломбарди и тренерский штаб прониклись. Очень много со мной разговаривали, присматривались, домой ко мне приезжали. Оценили все и поняли суть, что случилось на самом деле. Они были за меня до последнего.
Не знаю всех тонкостей, но думаю, что они за это в итоге поплатились работой.
— Серьезно?
— Это мое личное мнение. Потому что после той истории у них начались какие-то проблемы.
— Да и пресса бурлила.
— Там одна женщина-журналистка из LA Times особенно усердствовала. Я не знаю, что ей сделал. Деньги взаймы не дал? Дорогу где-то перешел? Но она предвзято писала обо мне выдуманные гадости, задавала неудобные вопросы клубу, буквально преследовала меня. Для меня остается огромной загадкой, зачем она все это делала.
«Со своим случаем я попал в самую десятку»
— Это была целенаправленная травля? Или принципиальность возмущенных американцев?
— Я не думаю, что волна шла от лиги или какой-то организации. Это не было заказной травлей. Но это был реально показательный случай.
— Публичная порка.
— Это же Калифорния. Тот момент, когда происходили перепалки между темнокожими и полицейскими. Да еще американский футболист во что-то грязное вляпался.
Я прям в десятку попал со своим случаем. И все, меня машина публичности перемолола. Проехала по мне, даже не заметив.
— Чем эта история отличается от того, что произошло с форвардом «Нэшвилла» Остином Уотсоном, который попался на домашнем насилии, но его простили через 20 матчей?
— Во-первых, он — американец. Во-вторых, куда он денется, кроме США? В-третьих, я не знаю, что там случилось. Но уверен, там были свидетели. Какие-то пьяные люди на вечеринке. Кого-то заталкивали в машину…
Это другая ситуация. И там не было серьезных повреждений.
— Вы сами приняли решение, что нужно уезжать из США?
— У меня вот спросили: почему вы сразу не уехали, когда это случилось?
Да потому, что я был уверен: сейчас мы объяснимся, все закончится, и я продолжу играть в хоккей.
Мои адвокаты говорили: «Ты продолжай тренироваться, через неделю выйдешь играть». А потом: «Через две недели ты отправишься на выезд». А затем: «Кто-то заболел в суде, но через месяц ты готовься».
Я ходил на тренировки, поставил себе дома велосипед. Крутил, занимался. Месяц, два, три — и пошло-поехало. Переносы заседаний и так далее.
«Мой контракт на $25 млн просто удалили, нажав delete»
— Теперь вы проводите больше времени в Майами, а не в Лос-Анджелесе. Вам там больше нравится?
— Майами — это курортный город, а вот Лос-Анджелес — не очень. Сначала мы приехали во Флориду на месяц отдохнуть. Потом после сезона-2017/18 прилетели на два месяца. Я хотел остаться там, чтобы продолжить карьеру в НХЛ. Но снова все затянулось, и в конце концов получилось, что мы там прожили год.
— Купили там недвижимость?
— Нет, постоянно снимали. Я не знал, что будет завтра. Как и в 2014 году мне говорили: «Вот сейчас они решат, какое-то расследование проведут». И дотянули до 25 февраля, когда в НХЛ был дедлайн. И уже никакой клуб меня не мог взять, кроме «Лос-Анджелеса». Ну, а в «Кингз» сразу сообщили, что у них не получится это сделать.
— Нам рассказывают, что стоит Войнову выйти на один матч НХЛ, как его будут освистывать с трибун. А вы говорите, вам никто плохого слова не сказал.
— Когда ты встречаешь человека на улице, он смотрит тебе в глаза. Может или пройти мимо, или сказать, что он думает.
А когда ты сидишь на трибуне, то вокруг — 20 тысяч зрителей. Ты можешь кричать все, что хочешь. И никто не увидит, кто это делает.
— Что в такой ситуации происходит с контрактом игрока? Вы получали $25 млн за шесть лет.
— Такая история, как у меня, даже не была прописана в лиге. Они не знали, что делать. Решили просто нажать delete.
— Удалили $25 млн из базы данных?!
— Все, контракт разорван. Его нет.
«Моя камера в тюрьме стоила больше $100 в день»
— Если вы вернетесь в НХЛ, то по закону должны подписать контракт с «Лос-Анджелесом»?
— Не знаю, как на сегодняшний день. Но в прошлом году было так: клуб, который хочет меня к себе взять, должен был позвонить в «Лос-Анджелес» и сказать, что желает забрать Войнова на таких-то условиях: «Подпишите его, пожалуйста». И потом уже этот клуб Х меня возьмет.
Как мне говорили в «Кингз», «за тебя не возьмем ни цента». Просто так нельзя делать обмен. Отдадут какой-нибудь пик седьмого раунда. Сказали в «Лос-Анджелесе», что не будут мне совать палки в колеса.
— Была ли у вас возможность, чтобы не идти за решетку?
— Нет, такого исхода я не знал. На самом деле я следовал тому, что мне говорят. Я хотел, чтобы в этой ситуации все разобрались. А когда до этого дошло, то решетки никак нельзя было избежать.
Вообще мои адвокаты сделали классную штуку. Они вызвали специального человека из университета, который посчитал параметры телевизора, как он двигается, рост и вес супруги, расстояние от кровати.
Мы все это предоставили в суд, и мое дело изменили с уголовного на «хулиганство». Но сказали, что закрыть дело они не могут, потому что уже шумиха.
— Мощный аргумент для правосудия.
— Таким был ответ слово в слово.
— Американская тюрьма — это как в «Побеге из Шоушенка» или комфортный отель с номерами? Все в розовых одеждах ходят?
— Розовое носят в другом месте, — улыбается Войнов. — У нас был оранжевый цвет.
Это не номер отеля. А маленькая тюрьма, где отбывают срок люди, пойманные за вождение в нетрезвом виде, за бытовые проступки. Совершенно разные граждане.
Пять камер в блоке, у меня была отдельная. Но это не простая тюрьма. Я за нее платил, как за дорогую гостиницу.
— 100 долларов в день?
— Больше.
— Зубная паста, бесплатная библиотека?
— Все приносишь с собой. Это очень дорого. Но не было никакого выбора.
Как только туда заходишь, это очень похоже на то, что показывают в голливудских фильмах. Нет шара с цепью на ноге. Но обстановка приближенная.
И договорились с судьей, что у меня была травма ахилла. И мне было позволено выезжать на день на реабилитацию и тренировки. Это продолжалось полтора месяца. А потом начался самый ужас…
«А потом меня отправили в одиночный карцер»
— Так.
— Меня забрали в иммиграционную тюрьму. Вот там все, как в фильмах.
— В чем различие? Сидишь на трехэтажных нарах?
— Мне сделали так, что я отправился в карцер на одного человека. Это было в моих интересах, чтобы я ни с кем не пересекался. Это было незабываемо…
— Там были собраны самые отбросы общества?
— Я о них только слышал. Никого не видел.
— Вы прям как граф Монте-Кристо. Наедине со своими мыслями. Как не сломаться?
— А какой у меня был выбор? Заплакать? И что бы это изменило? Судьба не оставила мне другого выхода, кроме того, как выбраться из этой ситуации с достоинством.
Но на этом приключения не закончились…
— Караул.
— Судья в 2014 году принял решение, что я могу жить дома со своей семьей и не представляю никакой опасности. Но спустя год иммиграционный судья решила, что я опасен для окружающей среды. И оставила меня еще на три недели там…
После этого я сказал: «Все, цирк закончен. Можно я добровольно улечу из вашей сказочной страны?»
Просил: «Можно я доеду до дома? Помогу супруге, у нее дети, собаки». Не отпустили. В сопровождении, в наручниках отвели прямо к самолету «Аэрофлота». Все люди вокруг смотрят, а я поднимаюсь по трапу.
«Кокорину и Мамаеву просто ломают карьеру»
— После того что с вами произошло, как вы смотрите на историю Кокорина и Мамаева, из которых тоже сделали козлов отпущения, впаяв им хулиганство? Вам их жалко?
— Стараюсь не комментировать и не лезть, потому что не знаю, что было на самом деле. Я сам находился на их месте. И знаю, что все вокруг лепят все, что думают. Очень много фантазии вокруг.
Мое первое мнение — ну вот, доигрались. Кокорин с Мамаевым и раньше попадали в сомнительные истории. Но когда это переросло в два, три месяца, а теперь — в год… Это какой-то кошмар.
Именно в эту секунду где-то в одном из баров России происходят драки. И за это никому ничего не будет. А этим ребятам ломают карьеры.
Я не оправдываю то, что они сделали. Так нельзя себя вести. Но… Вы сами все понимаете.
— Вы в тюрьме читали книги по философии? Русскую классику?
— Нет, я в философию не погружался. Мне нравится Дэн Браун. Перечитал все его книжки.
— Интернет туда не провели?
— Ну о чем вы? Нет, конечно.
— Вы теперь легко возвращаетесь в США?
— Между мной и страной уже давно нет конфликта. Я прилетел в Россию и через три месяца получил визу на три года.
Я сделал все по закону, как они сказали. Сам депортировался, не стал искать лазейки. Теперь всей семьей мы спокойно ездим отдыхать в Америку.
Нужно было снова войти в эту грязь, чтобы тебя ей опять окатили, а через какое-то время ты станешь чистым. Я был к этому готов. Но это тяжело.
— Надеюсь, вы будете играть в хоккей до 50 лет. А где собираетесь жить после карьеры? Что делать?
— Играть до 50 лет я точно не хочу. У меня большая семья, оттолкнемся от ее интересов. Моя старшая дочка учится в Америке. Как будет лучше для нее? Супруге очень нравится в США. Мне — тоже, но я люблю и Россию. С удовольствием провожу здесь время.
Чем буду заниматься — огромный вопрос. Не знаю, что решу делать дальше. А жить будем, как решили на домашнем совете, две трети года в Америке, одну треть — в России.
— Какое место в Америке?
— Скорее всего, Лос-Анджелес.
