Сергей Гордеев: Вопрос «быть или не быть» ГОКу, теперь звучит иначе: «как это сделать с максимальной пользой для региона?»

Часть озвученных в беседе тезисов С.Гордеев опубликовал в журнале «Известия высших учебных заведений. Уральский регион», дав своей позиции в полемике вокруг ГОКа научное обоснование.

- Сергей Сергеевич, еще раз вернемся к вопросу о том, что может дать Томинский ГОК региону.

- Если в течение нескольких лет экологическая ситуация начнет улучшаться и будет четко видна перспектива, изменится вектор пространственного развития областного центра. Весь юго-западный клин Челябинска перейдет в разряд достаточно престижных территорий с ростом капитализации. Причем суммарно она может составить со временем десятки, если не сотни миллиардов рублей. Потому что решение вопроса о комплексном развитии и хозяйском отношении к территории всегда влечет за собой рост здесь денежной массы.

- За счет чего конкретно?

- Поясню. По сути, сейчас возможности РМК известны больше как спонсора команды «Трактор» и ряда других спортивных мероприятий. Недавно озвучен большой проект строительства «РМК-Арены» в Челябинске. На самом деле, приход такого крупного игрока в регион означает появление нового «стартера» для преобразования и развития территории. Других, равнозначных факторов развития вокруг Челябинска нет, да и не предвидится.

- Неужели вы полагаете, что РМК будет спонсировать не только хоккей, но и всю Челябинскую область?

- Не спонсировать, конечно. Но крупные компании типа РМК оптимизированы под максимальную эффективность собственного производства. Благодаря этому, они имеют достаточно высокую рентабельность и в рамках взаимовыгодного соглашения с регионом могут решать немало смежных задач.

- А если рыночная конъюнктура подведет?

- За последние два года единственная отрасль, которая в кризисных условиях оказалась в плюсе - это именно горнодобывающая промышленность с высокой степенью переработки. Производится здесь в итоге не сырье-концентрат, а чистейшая катодная медь, которая частично идет на наши внутренние нужды, частично реализуется на мировом рынке. Риски есть всегда, но тут они наименьшие из возможных.

- То есть, когда говорим про цены на медь, надо четко понимать, какая медь имеется в виду?

 - Конечно! Пожалуй, впервые со времен Демидовых у нас есть возможность перейти на качественно новый уровень производства. Это и есть использование классических конкурентных преимуществ Урала, потенциал которого задействован пока незначительно. Эти преимущества будут ощутимы при любых условиях.

Сейчас говорят, что мировые цены на медь упали. Но если цены на нее снизились на 30 процентов, то рубль ранее упал в два раза! В этих условиях медь становится сверхвыгодным продуктом. И это еще один признак того, что в данном случае мы можем достичь максимального сочетания корпоративных интересов бизнеса и социо-эколого-экономических интересов региона. В противном случае все это будет делаться, но не здесь.

А очереди из инвестиционных проектов у нас, мягко говоря, нет. Соответственно, мы останемся с экологическими проблемами Коркинского разреза, старыми челябинскими заводами, с минимумом инвестиций и без каких-либо шансов даже небольших изменений к лучшему.

Сбой в динамике развития региона уже очевиден. Развитие экономики идет лишь тогда, когда более современные предприятия вытесняют и замещают старые.

- Но развитие экономики – еще не гарантия преобразований социо-культурной среды.

- Почему?! Если у людей на руках появляется денежная масса, рождается платежеспособный спрос на все: на более качественное жилье, на качественные товары и услуги. А как только появляется массовый платежеспособный спрос, неизбежно происходит развитие всей социо-культурной сферы, преобразование качества жизни. Никто за нас и для нас этого не сделает. Но крупный бизнес здесь тоже не в проигрыше: стратегическая стабильность и растущий спрос нужны и выгодны всем.

- Я правильно вас понял: при воплощении проекта «ГОК-3.0» снимается экологический вопрос (причем, связанный не только с РМК, но и с Коркинским разрезом), и люди заработанные деньги будут вкладывать в социосреду вокруг ГОКа, а не вывозить, например, на северо-запад Челябинска?

- Более принципиален вопрос о том, чтобы люди не вывозили деньги не в другой район Челябинска, а в Краснодарский край или еще дальше, в Испанию.

Получается так, что территория, прилегающая к Томинскому ГОКу, будет намного благоприятнее (и с экологической точки зрения, и с точки зрения качества жизни), чем территории северо-запада. Но надо, не лукавя, понимать: никакой ГОК, никакая компания сами по себе не решат проблему качества жизни мегаполиса – и не должны.

Но на примере ГОКа мы должны научиться оперативно решать вопросы развития подобных крупных современных производств, правильно реализовывать инвестиционные проекты с пользой для региона, его жителей. К примеру, Михеевский ГОК «вытащил» в лидеры по росту доходов населения Варненский район и заметно помог Карталам. Но районов в Челябинской области – около пяти десятков.

- Роль государственной власти региона в чем выражается? Что она может сделать?

- Хотя бы научиться реагировать на все эти вопросы. ГОК начинают уже строить, но кто-то знает, как он будет интегрироваться в социо-экологическое и экономическое пространство области? Таких расчетов и программ в правительстве нет. А потом мы вновь будем удивляться тому, что весь бизнес, который работает с ГОКом, оказался либо в Оренбурге, либо в Уфе, либо в Екатеринбурге.

- В какой стадии сейчас находится проект «ГОК-3.0»? Он уже «3.0» или ему еще предстоит им стать?

- Вокруг ГОКа сложилась ненормальная ситуация: любая информация, попадающая в публичное поле, начинает каким-то образом искажаться. Возможно, появлению ГОКа мешает сопротивление некоторых групп областных элит, которым не нужен новый сильный региональный игрок - РМК.

Поэтому достоверных сведений - дефицит, их гораздо меньше, чем нужно. Здесь как с «Матильдой» Алексея Учителя – фильма еще нет, а заявление в прокуратуру уже написано. В обсуждении многих экономических вопросов уже давно пора поставить жирную точку – ведь каждый раз нам предлагают заново обсуждать цифры, взятые из самого предварительного, первого проекта – «вчерашнее расписание поездов».

Мы подсчитали: в среднем по Челябинской области одно рабочее место дает ежегодно чуть больше 70 тысяч рублей поступлений по основным видам региональных налогов. Это немного меньше, чем в среднем по России. Однако Михеевский ГОК только по «гарантированным» видам таких налогов (среди которых наибольший - налог на имущество) дает в расчете на одно рабочее место почти пятьсот тысяч рублей! И это не предел.

Налоги платят все субподрядчики. Численность работающих у них многократно больше, чем на основном производстве ГОКа. Соответственно, кроме решения проблем занятости, получаем еще и пропорционально больший объем отчислений в бюджет по НДФЛ. Далее можно рассматривать много синергетических цепочек, но ситуация с эффективностью проекта и так более чем очевидна.

Однако есть риски того, что из-за многочисленных затяжек область (как бюджет, так и бизнес) и ее жители (в виде зарплат) потеряют пару-тройку миллиардов рублей. Кроме того, встает вопрос о привлечении в регион денежной массы, которая, по сути, поступает с глобального рынка.

Отказываться от этого, по крайней мере, недальновидно. В нынешней экономической ситуации Челябинск такую роскошь позволить себе не может.

- Известны подробности проекта «ГОК-3.0»?

- Детали требуют проработки, но общая картина ясна. В любом случае, снятие экологической проблемы, исчисляемой в 20 – 30 миллиардов рублей, и бонус, получаемый регионом в виде нивелирования накопленного Коркинским разрезом экологического ущерба, делает этот вариант крайне привлекательным.

Во всяком случае, для того, чтобы «запечатать» дымящиеся борта и дно угольного разреза, нужно большое количество подходящего материала, который надо будет где-то получить, что стоит немалых денег и экологически не безупречно: это миллиарды тонн. А тут удобный высокодисперсный материал, хорошо запечатывающий все дыры и удерживающий в себе всю вредность, почти даром. Только доставь до места и уложи, как следует. Почти классическая схема безотходного производства.

Технические вопросы здесь, думаю, решаемы на должном уровне по мере проработки проекта. Результат - затраты на рекультивацию уменьшаются в три-четыре раза. Эти цифры уже «подъемные» для РМК. Появление ГОКа вблизи Коркинского разреза позволяет сделать проект его рекультивации реальным. И это самое главное. Речь уже идет о реальном экономически обоснованном проекте, а не экологическом прожекте без финансов и перспективы реализации.

- Как тема Томинского ГОКа, на ваш взгляд, будет развиваться в ближайшее время?

- Поиск компромиссов – норма цивилизованной жизни. Вопросы надо рассматривать в комплексе, в диалоге. Появление Томинского ГОКа уже выявило фундаментальные проблемы инвестирования в проекты, меняющие структуру экономики и не сразу воспринимаемые частью общественности. Это всегда так.

Томинскому ГОКу не повезло тем, что он оказался первым крупным проектом за многие годы, развиваемым практически, с нуля недалеко от Челябинска. Фактически проект ГОКа до сих пор собирает весь институциональный негатив отсутствия в регионе должной практики подготовки и реализации таких крупных начинаний.

Сейчас проект ГОКа, помимо прочего, становится индикатором решения вопросов развития и качества жизни в Челябинске.

- А если бы ГОК был не детищем крупного бизнеса, а местным народным предприятием, к нему относились бы по-другому?

- Проблемы были бы во всех случаях и при любой форме собственности. ГОК – проект необычный и в чем-то принципиально новый для многих. Он затрагивает экономические отношения, отношения социума, мировоззренческие аспекты. Создается впечатление, что пока обсуждаются и даются оценки по множеству вопросов, кроме конечной народнохозяйственной социо-эколого-экономической эффективности. Этот критерий во всех случаях главный. Хотя предварительный прогноз уже сейчас сделать можно.

- И какой прогноз?

- К настоящему времени, после появления варианта проекта Томинского ГОКа 3.0, ситуация становится гораздо более предсказуемой. По цифрам гадать не стоит. Но вероятность позитивных результатов реализации проекта превышает вероятность победы сборной России по хоккею в поединке с условным Лихтенштейном. Главный плюс - высокая народнохозяйственная эффективность проекта даже в масштабах России. Это региональная точка роста. Впрочем, могут всплывать и минусы.

Но принципиально следующее: прежде стоявший вопрос о ГОКе «быть или не быть» теперь сменился на другой – «как это лучше сделать для общей пользы?» Следует также отметить, что появление каких-либо документов, меняющих ситуацию, сейчас маловероятно. Экологические риски «ГОК 3.0» многократно ниже, чем в ранее существовавшем варианте проекта.

Однако даже предшествующий вариант был признан соответствующим всем обязательным требованиям по результатам государственной экспертизы. Поэтому говорить сейчас о каких-то принципиальных запретах и ограничениях с правовой точки зрения не имеет смысла. Тезисы противников ГОКа об экологических последствиях так и не стали серьезным и оцифрованным аргументом. Они, как прежде, содержат лишь описание перечня вредных химических элементов. Из этого сделать какие-то выводы, опровергающие результаты экспертиз, невозможно. Все эти вещества, как и вся таблица Менделеева в разной концентрации присутствует в обычной морской воде.

- То есть, вопрос решен?

- Детали проекта еще могут меняться, но они уже не будут затрагивать его суть и принятые на правительственном уровне решения. Разгорающийся Коркинский разрез становится, к тому же, все более существенным аргументом. Однако и по варианту «3.0», вероятно, появится немало эмоций и негатива.

Спектр громких высказываний будет весьма широк - начиная с заявлений о нереальности и бесполезности этого варианта. Однако во всех них будет общий момент. Он касается вопроса - где взять деньги на экологию и с кого спросить за результат? Этот вопрос так и повиснет в воздухе. Впрочем, информация - яркие воображаемые образы ГОКа с парой лукавых цифр быстро разлетится.

Только вряд ли это все можно считать даже элементарными замечаниями для проектов такого класса. Об исследовании и научной обоснованности замечаний, хотя бы на уровне проработки оценок Уральского горного университета тут говорить не приходится. Впрочем, произведя вначале изрядный шум, подобные нонсенсы тихо сходят со сцены сразу после элементарного рассмотрения их корректности специалистами. Реальных замечаний по проекту и прежде было на несколько порядков меньше медийных.

Реальные замечания здесь возникнут только после изучения детального рабочего проекта, который, кстати, еще даже не представлен. Однако в данном случае они не могут изменить его суть.

- Других вариантов нет?

- Нет. Жирную точку ставит здесь именно очевидная безальтернативность проекта, и это особо следует подчеркнуть. Принципиально то, что за несколько лет бурного обсуждения никаких иных сопоставимых предложений ни по развитию индустрии или территории в целом, ни по добыче ископаемых не появилось. За это же время ГОК из «пугающей неизвестности» превратился в обоснованный, всесторонне обсужденный и проанализированный инвестиционный проект, вошедший в государственную программу.

- На что сегодня в ситуации вокруг ГОКа следует обратить внимание?

- Поиск очевидного компромисса и разработка проекта «3.0» потребовала трех лет. И это серьезная региональная управленческая проблема, которая в ситуации с ГОКом высветилась. Неужели нельзя было найти этот оптимальный вариант быстрее? Ведь задержка такого проекта - это огромные потери для региона. Самые очевидные из них связаны с утерянной миллиардной денежной массой, зарплатой, отчислениями в бюджет, развитием «социалки».

Есть еще и потери в инвестиционной репутации региона и капитализации его территорий. Cчитать все эти потери у нас еще не привыкли. Возникает вопрос: а сколько других новых и, возможно, очень эффективных проектов не состоялось здесь у менее мощных, чем РМК, инвесторов? Кто будет обеспечивать приток денег в Челябинск и другие не сильно избалованные инвесторами города? Инвестиции в регион уже много лет связаны в основном с Магнитогорском. В Челябинске же давно большая проблема с наличием какого-либо портфеля реальных индустриальных инвестиционных проектов.

В то же время, конкурентоспособность старых предприятий и их эффективная модернизация часто весьма проблематичны, а создание любых новых производств может столкнуться с «Томинским синдромом» - непредсказуемыми рисками для инвестиций по самыми различным причинам.

Еще вопрос: сколько процентов роста в региональный валовой продукт добавит ГОК и развитие цветной металлургии? Два, три или пять? И что сделать, чтобы было больше? Насколько полно используется потенциал проекта? Какие производства нужно еще дополнительно организовать или развить для роста добавленной стоимости – для более глубокой переработки содержимого недр?

Вновь подчеркну: конкурентные преимущества Урала известны со времен Демидова и с тех пор принципиально не менялись. Текущие перемены в промышленности более походят на новый виток спирали развития. Тем не менее, адекватных этой реальности стратегических прогнозов пока нет.

В региональных программах до сих пор отсутствуют даже основы оценки народнохозяйственной результативности проектов. Ситуация с Томинским ГОКом ярко высветила все эти проблемы, но они еще очень далеки от решения.